31 октября исполняется 95 лет со дня рождения выдающегося советского актера, народного артиста СССР Анатолия Папанова. Специально для ИА ТАСС журналист и киновед Сергей Капков рассказал, как хромающий юноша покорил театральный институт и почему слава пришла к актеру так поздно.

Анатолия Папанова узнавали по голосу. Мгновенно. Все, от мала до велика. Этому во многом способствовал мультипликационный Волк с единственной фразой «Ну, погоди!». Хотя большой Актер на такую славу обижался, сокрушался в интервью и на творческих встречах. Но, как ни крути, это высшее проявление зрительской любви – узнавание по голосу. Он мог начать проговаривать свою роль из-за кулис, и зал уже взрывался аплодисментами.

Не уверен, что я тоже узнал эту фамилию благодаря «Ну, погоди!». Сегодня мне кажется, что актер Папанов вошел в мое сознание вместе с другими обыденными вещами – мороженым, мячом, теплым шарфиком, виниловыми пластинками.

В 70-е годы, на которые пришлось мое детство, Анатолий Папанов был одним из самых известных людей страны и не сходил с телеэкрана. Вот он в очередной комедии, вот в телеспектакле, вот в «Кинопанораме», в «Голубом огоньке», в «Утренней почте».

У Папанова были ампутированы два пальца ноги. «А сможешь?..» – спросили юношу. «Смогу!» – уверенно ответил он. И начал усиленно заниматься. Уже скоро Анатолий не только отбросил палку, но и превосходно танцевал

При одном его появлении, при произнесении фамилии невольно хотелось улыбаться. Да и фамилия какая нежная, родная, домашняя, благодаря первым четырем буквам – ПАПАнов! Ну и голос, конечно, голос.

Казалось, все было против того, чтобы к Анатолию Папанову пришли успех и обожание. Некрасивый, даже хуже – несимпатичный, к тому же – инвалид третьей группы, да еще и с жутким произношением шипящих ввиду неправильного прикуса.

Таким он появился перед приемной комиссией Института театрального искусства имени Луначарского в 1942 году. Двадцатилетний юноша, демобилизованный после тяжелого ранения в ногу, он пришел поступать «на актера», опираясь на палку.

У Папанова были ампутированы два пальца ноги. «А сможешь?..» – спросили юношу. «Смогу!» – уверенно ответил он. И начал усиленно заниматься. Уже скоро Анатолий не только отбросил палку, но и превосходно танцевал.

В студенческих постановках Папанов играл преимущественно комедийные и характерные роли. По окончании ГИТИСа весь курс отправился в разрушенную Клайпеду создавать Русский драматический театр.

Почему-то всегда Папанов старался прятать лицо в нагромождении грима, обожал наклеивать огромные усы и бороды, выдумывать смешные костюмы, не мог говорить своим голосом и работать своим лицом. Не все верили, что Папанов избавится от этого комплекса

Там молодой актер сыграл Сергея Тюленина в «Молодой гвардии». Об этой роли писала вся местная пресса. И не таким уж некрасивым оказался темпераментный, страстный юноша, имеющий собственный взгляд на трактовку знаменитого образа. И вот уже новые роли. И молодая жена – на всю жизнь. И приглашение в Москву, в Театр сатиры. Тоже, как оказалось, на всю жизнь.

«Я однолюб», – всегда подчеркивал Анатолий Дмитриевич. Сегодня его вдове Надежде Юрьевне Каратаевой 93 года. И она однолюб, 30 лет живет памятью о муже, хотя сама превосходная актриса.

К счастью, и театр хранит память о Папанове. Не сразу они достигли взаимности. Десять лет актер играл эпизоды и довольно скромные роли. Почему-то всегда старался прятать лицо в нагромождении грима, обожал наклеивать огромные усы и бороды, выдумывать смешные костюмы, не мог говорить своим голосом и работать своим лицом. Не всегда это утрирование выходило органичным. Не все верили, что Папанов избавится от этого комплекса.

Помог главный режиссер Театра сатиры Валентин Плучек, доверивший Анатолию Папанову роль Боксера в пьесе Назыма Хикмета «Дамоклов меч». Без грима, с оголенным нервом и пронзительной нотой любви он покорил всю театральную Москву.

Спектакль назвали сенсацией, бомбой. В этой роли Папанова увидел писатель Константин Симонов, и когда Александр Столпер приступал к экранизации «Живых и мертвых», предложил на роль генерала Серпилина Папанова. Так он стал знаменитым актером и в кино.

Правда, Анатолию Папанову тогда уже исполнилось сорок лет. А прожил он шестьдесят четыре.

Во всем, что касалось профессии, он был категоричен. В Театре сатиры старожилы до сих пор цитируют Папанова, как он мог одной фразой пригвоздить даже главного режиссера

Всего лишь четверть века счастливого творчества на передовой «советского искусства». Можно было бы воскликнуть: «Но как много сделано!» Но ведь не так уж и много. Из самого любимого – отставной полковник Сокол-Кружкин («Берегись автомобиля»), доктор Бондаренко («Дети Дон-Кихота»), бандит Лелик («Бриллиантовая рука»), фронтовик Дубинский («Белорусский вокзал»), Киса Воробьянинов («12 стульев»), Самойленко («Плохой хороший человек»), дед Луков («Отцы и деды»), да последняя роль – Копалыч («Холодное лето пятьдесят третьего»). Поживи он подольше, сколько еще шедевров мы могли бы увидеть!

Хотя как знать. Приближались 90-е, «кооперативное кино», первые сериалы. Многое из продукции тех лет сегодня страшно вспомнить. Стал бы участвовать в этом Анатолий Дмитриевич? Сомневаюсь. Не только отказался бы, но и направил бы по известному адресу в самой прямолинейной форме.

Во всем, что касалось профессии, он был категоричен. В Театре сатиры старожилы до сих пор цитируют Папанова, как он мог одной фразой пригвоздить даже главного режиссера. Он не любил выступать, произносить длинных речей на собраниях, но мог прокомментировать мнения коллег громко и довольно грубо.

Правда, когда сам взялся за режиссуру – решил поставить «Последних» Горького, – неожиданно изменился. Актриса Валентина Токарская вспоминала, что Анатолий Дмитриевич вдруг стал нежным, внимательным ко всем своим партнерам, боялся обидеть неосторожным словом.

В тот же год его пригласили преподавать в родном ГИТИСе, и это тоже не могло не сказаться на его характере в лучшую сторону. Но это только подтверждает мое предположение, что вряд ли Анатолий Папанов стал бы размениваться на плохое кино. Остался бы в театре и институте. Не принял бы. Не смирился.

Недавно пересматривал простенькую комедию Юрия Егорова «Отцы и деды». Там есть сцена: дед и внук Луковы в пижамах сидят в кровати и в наушниках слушают, по всей видимости, одну и ту же мелодию, поскольку оба с закрытыми глазами покачиваются в такт. И сердце защемило. Так захотелось вернуться в детство, но чтобы непременно рядом был такой же дед.