"Особенно невозможно было слушать их гимн. Это как какая-то пытка! Они как затянут хором: "Ще не вмэрла Украина…". Создается впечатление, что тебя живьём отпевают. Нападает какая-то гнетущая, душераздирающая тоска, что порой кажется, что в округе от этого завывания дохнут мухи. Слушать этот вой до того невыносимо, что порой казалось — легче было бы умереть", - Джон Теффт, посол США на Украине в 2009-2013 г.г., посол США в России с 2014 годa.

Гимн Украины никогда так часто не звучал в этой стране, как в послемайданное время. Его пели те, кто прежде и слов-то не знал: толпы на майдане и дети в школах, батальоны в казармах и пассажиры в троллейбусах… Он стал на Украине обязательным символом «правильного патриотизма».

Помнится, на первом Майдане, двигавшем в президенты Ющенко, самой популярной была песенка «Мы не быдло, мы не козлы». Спустя пару лет даже майданщики – «любі друзі», били себя кулаками по голове, обзывая себя теми самыми словами из песни, а обожаемого ранее Ющенко, еще и похлеще. Когда второй Майдан затянул «Щеневмерлу», что можно было ожидать? Естественно, пошли процессы расползания «дэржавоньки». Тенденция, однако.

Вот и давайте разбираться, что есть гимн Украины сейчас и насколько он соответствует понятию гимна. Государственный гимн — один из государственных символов, торжественное музыкальное или музыкально-поэтическое произведение, исполняемое в случаях, обычно предусмотренных специальным законом: прежде всего, при официальных празднествах, мероприятиях, церемониях и ритуалах; во время его исполнения может быть принято вставать и обнажать голову.

Каноническая версия приписывает появление на свет украинского гимна в 1862г. юному Павлу Чубинскому (27 января 1839 — 16 января 1884), впоследствии этнографу и фольклористу, а тогда студенту и члену кружка так называемых «хлопоманов» или «селянолюбов» (польск. хлоп – селянин). Вот только сам Чубинский на авторство никогда не претендовал.

Понятно, что все, связанное с «историей Украины» в современной официальной интерпретации, окутано туманом лжи. Не избежала этого и каноническая версия появления текста гимна. Дело в том, что стихотворение Чубинского удивительным образом похоже на так называемый «Марш Домбровского» - «Jeszcze Polska niezgineła», написанный в 1797 поляком Юзефом Выбицким, служившего в войсках Наполеона

То есть депрессивное начало гимна Украины – не совсем об Украине. Или о ней, но как части Польши, разделенной в те времена между Россией, Австрией и Пруссией. А времечко в 1862 г. было неспокойное, поляки готовили восстание, в чем участвовали и кружки «хлопоманов», состоявшие в основном из поляков. Как писал тогда видный малорусский общественный деятель К.Говорский галицкому ученому и общественному деятелю Я. Головацкому: «У нас в Киеве только теперь не более пяти упрямых хохломанов из природных малороссов, а прочие все поляки, более всех хлопотавшие о распространении малорусских книжонок. Они сами, переодевшись в свитки, шлялись по деревням и раскидывали эти книжонки; верно пронырливый лях почуял в этом деле для себя наживу, когда решился для себя на такие подвиги».

В общем, занимались агитацией и пропагандой раскола русского народа. Один из руководителей польского восстания 1863 г. генерал Людвик Мерославский ставил задачи четко: "Бросим горящие факелы и бомбы (агитационные – авт.) за Днепр и Дон в самое сердце Руси, разбудим ненависть и споры среди русского народа. Русские сами будут рвать себя своими же когтями, а мы тем временем будем расти и крепнуть".

Вот в это время на одной из вечеринок киевских хлопоманов и появились стихи про Щеневмерлу. Каноническая версия основывается на воспоминаниях некого Белецкого. Их в 1914 году напечатал журнал «Украинская жизнь», который редактировал сам Петлюра. По версии Белецкого на той вечеринке, где присутствовали и сербские студенты, Чубинский и написал экспромтом слова будущего гимна. Как будто бы на мотив сербской песни - лукаво уводит в сторону от польского первородства Белецкий. Впрочем, сделать это было совсем нетрудно, учитывая, что тогда уже существовали и сербский, и хорватский варианты «Марша Домбровского».

В воспоминаниях другого участника вечеринки, Николая Вербицкого, изложенных в его письмах, всё выглядит куда правдоподобнее. На рядовой студенческой вечеринке сочувствующие зреющему восстанию юноши, под утро начали переделывать популярную песню. Так что стих стал плодом коллективного творчества. В вечеринке участвовали студенты – «хлопоманы». «Урожденные шляхтичи крови Радзивилов» Иосиф Рыльский с братом Тадеем Рыльским - известным польским поэтом, псевдоним Максим Черный (кстати, это отец и дядя советского поэта Максима Рыльского). Были их приятели – поляки- русофобы Паулин Свенцицкий (псевдоним Павел Свой), Павел Житецкий и Иван Навроцкий. Двое последних опоздали. Зато притащили знакомого серба - Петра Энтич-Карича. Сам Чубинский появился, как всегда, последним. Во время вечеринки поляки Рыльский и Свенцицкий запели «Марш Домбровского» и родилась идея написать такой же, но уже на мове. В сочиненном стихотворении отразились все польские представления и надежды в украинском вопросе. А первая строчка не просто случайно совпадала с польским прототипом, а несла смысловой знак солидарности с готовящимся восстанием. Были и строчки, прямо определявшие врагов:

«Ой Богдане, Богдане
Славний нашъ гетьмане!
Нащо віддавъ Украіну
Москалям поганимъ?!»

Содержали и призыв поддержать готовящееся восстание:

«Наші браття Славяне
Вже за зброю взялись;
Не діжде ніхто, щобъ ми
Позаду зістались».

Может буянившая шляхта и мечтала натравить «лыцарство-козацтво» на клятых москалей за свои урезанные помещичьи права и «Польшу от можа до можа». Вот только непонятно, когда это польские шляхтичи стали «братьями» для угнетаемых ими веками малорусских «хлопов». Стремление поляков поднять «на москалей» народные массы Правобережья провалилось. И напрасно мечтал генерал Мерославский, руководитель восстания, в своей программе: «Пусть себе заменяют анархией русский царизм, пусть обольщают себя девизом, что этот радикализм послужит «для вашей и нашей свободы». Крестьяне были народ простецкий и рациональный, польским лозунгом «за нашу и вашу свободу» не воодушевлялись. Застав польского агитатора (или отмороженного свидомого) с его цидульками, крестьяне, хорошо еще было, если просто сдавали его на руки полиции. А то, случалось, и оглоблей могли поприветствовать.

Такое уж «реакционное», как выражались в советские времена, было малороссийское крестьянство. Как и польское. Ведь оно совсем не поддержало свою «восставшую за свободу» шляхту, а стало для защиты от нее создавать отряды, которые назывались «сельскими вооруженными караулами». Только идиоты, вроде тогдашних свидомых, не видели очевидного – за самыми высокими шляхетскими лозунгами стояли самые шкурные интересы. Недовольство шляхты началось уже во время подготовки реформы 1861г. отменяющей крепостное право. И шляхта забурлила - была у нее такая мания, надеялась с обретением «независимости» восстановить прежние порядки. И, естественно, восстановить Польшу в границах 1772г., то есть прихапать все Правобережье.

Реформа 1861 г. была скорректирована с большим учетом интересов крестьян. Вдобавок крестьянское землевладение в Царстве Польском было увеличено за счет возвращения земель, отнятых польскими помещиками в 1857-1861 гг. (когда центральная власть после поражения в Крымской войне и смерти Николая I была ослаблена), и за счет наделения землей обезземеленных крестьян. А русское правительство готовило еще и новые указы в интересах крестьян, в том числе и для Царства Польского.

Польское восстание 1863г. во многом с помощью крестьян и было подавлено. Один из участников злополучной вечеринки Свенцицкий, ярый русофоб, эмигрировал в австрийский Лемберг (Львов). В №4 местного журнала «Мета» за 1863 г. «Ще не вмерла» и было им опубликовано. Вдохновленный публикацией галицкий священник, поляк по происхождению, Михаил Вербицкий, однофамилец Николая Вербицкого, через неделю написал музыку. С этого момента переделанный на мову польский шлягер, стал претендовать на гимн Галиции. Происхождение и смысл "Ще не вмерла Украина" полностью соответствовал политическим лозунгам и воззрениям польской шляхты Малороссии и Галиции накануне бунта. Так как восстание не удалось, текст песни не получил распространения. Песенка нашла благодатную почву лишь в среде галицких украинофилов, которые охотно пели под польскую дуду. К началу 20-го века исходный вариант ее уже был подзабыт и она состояла из трех четверостиший и припева. При этом одно четверостишие из них было дописано позднее, говорят, поэтом Даниловичем:

Станем, браття, в бiй кривавий вiд Сяну до Дону,
В рiднiм краю панувати не дамо нiкому;
Чорне море ще всмiхнеться, дiд Днiпро зрадіє,
Ще у нашiй Украiнi доленька наспіє.

ИСТОРИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Далее песенка эта, призывавшая к поддержке польского восстания, существовала преимущественно в Галиции ни шатко, ни валко. Так и докатилась до времени, когда всколыхнуло Россию в зареве революций. Употребляли ее в качестве одного из неофициальных гимнов и Центральная Рада, и Директория, но официальным сделать так и не удосужились – приказали долго жить. Так что по-прежнему она обреталась, блуждая возле карпатских гор. Когда в 1941г. в оккупированный Львов вместе с батальоном «Нахтигаль» вошла походная группа ОУН(б), то 30 июня решила провозгласить «самостийность». Но и на так называемых «народных сборах» предложение запеть про «невмерлую Украину» не прошло. В ход пошла «Не пора, не пора…» («москалеві і ляху служить»), сопровождаемая популярными в то время у националистов криками «Хайль!» и, соблюдая приличия (в зале находились немецкие офицеры), дозированными «Слава Украине!». Однако шлягер про «щеневмерлу» присутствовал и при оккупационных администрациях, и при бандеровских формированиях. Известный украинский поэт Василь Симоненко даже отметил сей факт в одном из своих стихотворений:

«Тоді вас люди називали псами,
Бо ви лизали німцям постоли.
Кричали «Хайль!» охриплими басами
І «Ще не вмерла…» голосно ревли».

Но потом и бандеровщина отошла. А с ней и песня, которая нашла себе пристанище среди свидомых кругов зарубежья.

Достали ее из нафталина с приходом зари «незалежности» в 1992 году, отряхнули от пыли и решили сделать национальным гимном. Не приняли. Вернее, утвердили одну музыку. Как-то слабо воодушевляли слова про «москалів поганих» или про бои «від Сяну до Дону». Уж очень неполиткорректно, не по европейски выглядело претендовать на реку Сан в Польше и реку Дон в России. Нет, отдельные свидомые граждане, конечно, спивали, даже с пафосом, но депутаты Верховной Рады отказывались петь такую глупость. Поэтому исполняли только музыку без слов, гимн никто не пел, просто молча стояли под музыку. До самого 2003 года. В тот год президент Кучма переделал первую строчку на: «Ще не вмерла України і слава і воля» и подправил букву в слове «вороженьки» на «воріженьки». В таком виде, оставив только 6 строчек: первое четверостишие и припев, и утвердили в 2003 году это творение канувших в прошлое «ляхолюбов» в качестве государственного гимна «Нэзалэжной Нэньки».

ЛИТЕРАТУРНЫЙ ВЗГЛЯД

Здесь, читатель, я просто взял ручку и прошелся по тексту официальных шести строк гимна. Трудно сказать что-то об оставшемся огрызке, где потерялся первоначальный смысл. Не шедевр, в общем. Конечно, бывают «гении одной ночи», вроде Руже де Лиля, написавшего «Марсельезу» (больше он ничего не писал). Так юный Паша Чубинский (или коллектив вечеринки) не из таких. Польский прототип достаточно сильный, понятный в своей конкретике, с мощно скроенными фразами:

Еще Польша не погибла,
Пока мы живем.
Все, что взято вражьей силой,
Саблями вернем.

Украинский же вариант, где Украина «не вмерла», слабее, растянутей и лишен четкости. Идейная и литературная ущербность официального текста гимна буквально бросаются в глаза. Например, само слово «не вмерла» больше употребимо к живому объекту. Могла бы компания и на той пресловутой вечеринке подобрать синоним получше и поточнее. Скажем «Не загине Україна, ні слава, ні воля…» или другое. А уж с кучмовской правкой «Ше не вмерли України ні слава, ні воля», где акцент сместился с «невмерлой» Украины на «славу і волю», первое предложение стало звучать совсем коряво. С одной стороны, понятно, традиция. А с другой, строка про «не вмерлу» - когда-то была своеобразным маркером солидарности с польскими повстанцами 19 века. Но что сегодня-то о них вспоминать? Украина еще туда-сюда, а «славе и воле» тоже «вмирать» как-то не слишком пристало. Раз уж взялся президент подправлять, то и строй предложение поточнее: «Не загинуть в Україні ні слава, ні воля…». А уж править на худший вариант и вовсе ни к чему. С той же заменой в словах «Згинуть наші вороженьки», буквы «о» буквой «i», в результате чего предложение звучит как «Згинуть наші воріженьки». Украинская грамматика допускает оба написания слова «вороженьки», но в открытом слоге всё же точнее был первоначальный текст.

Хотя и у самого Чубинского не без огрехов. Чисто словарно-орфографическое: краткая форма глагола в первом лице множественного числа как «покажем», «положим», «запануєм» украинскому литературному языку вроде бы не свойственна. Это, так сказать, «по-москальски». А в украинском языке принято употреблять «покажемо», «положимо». Но даже и здесь слово «положимо» явно «москальское». На украинском есть глагол «покладемо». Впрочем, Пашу можно простить, в его время литературная украинская мова еще только сочинялась. Никаких правил и языковых норм не было, какие слова украинские, а какие «москальские» тоже еще никто не знал.

Далее. Согласно тексту гимна счастливая жизнь в государстве настанет только тогда («усміхнеться доля»), когда «сгинуть наші
воріженьки», то есть «москалі погані». За эту идею предлагается «положить душу й тіло»! С телами более или менее понятно. Всегда найдутся люди, готовые за идею (даже самую нелепую!) пожертвовать жизнью – своей или чужой – вопрос другой. Но душу… Опомнитесь, панове! Душа – дело святое, ее не полагается ни продавать, ни менять на какие-либо выгоды, ни тем более «ложить» ради гибели даже врагов-москалей.

Это детально. Теперь об общем впечатлении. Несмотря на ряд неувязок, наиболее мощным эмоционально был самый первоначальный стих. Поддержим поляков - «братчиков–слов’ян»— призыв: «Гей, гей, пора встати, Пора волю добувати!», «Щоб вернути її честь, ляжем головами, Наречемось України славними синами». Достаточно содержателен был и вариант времен Центральной Рады, хотя и со всякими косяками «от Сяну до Дону» и нытьем «Ще у нашій Україні доленька наспіє».

Нынешний же текст гимна (вернее, оставшегося огрызка) слаб и бездеятелен, это гимн подчинения судьбе и пустым ожиданиям, нет в нем ни образа прекрасной Родины, ни одухотворяющей силы, а только какое-то малодушное злорадство — мол, да, у нас все хреново, но вы еще дождетесь, будет и на нашей улице праздник, когда у вас корова сдохнет!

А уж когда нынешняя верхушка б/Украины, положив руку на сердце, торжественно заводит, «ми, браття, козацького роду», остается только скептически ухмыльнуться и всякая торжественность как-то линяет.

Александр Акентьев
XXI век