Исполнилось 230 лет знаменитой поездке императрицы Екатерины II в Таврию и Новороссию. Это было беспрецедентное по масштабам, числу участников, стоимости и времени в пути путешествие императрицы и её двора, длившееся в итоге более полугода (со 2 января 1787 по 11 июля 1787). И это была, по сути, инспекционная поездка. С таковыми она нередко посещала российские провинции. А Новороссийский проект был ведущим в ее царствовании. Он поглощал огромные деньги, и настало время Екатерине своими глазами увидеть, как преображается согласно ее велениям новая территория, доставшаяся в результате русско-турецкой войны. Вдобавок это было отчасти и то, что сегодня называется PR (паблик рилейшн) перед Европой. А императрица в своей деятельности умела его использовать. Здесь вовсю выступало то, что французы называли «театральным гением Екатерины». Что ж, она действительно была великолепная актриса. И отлично играя роль «матушки» внутри государства, на международной арене могла возвысить свой голос до трагического пафоса! Ее действия во внешней политике, усиленные опорой на разбуженные национальные чувства и интересы русского народа, принесли ей главную славу.

Екатерина грандиозно обставила свою поездку! В окружении двора и иностранных посланников, перед которыми проплывали новые возведенные города и красочные селения, Крым и Севастополь, где салютовали корабли построенного Черноморского флота! Европа глазами австрийского императора и сановников других стран наконец-то увидела, что Новороссия, бывшая голая степь, превратилась в мощный военно-промышленный регион.

В нашей истории бывали разные времена. Но лишь тогда, когда лидерами страны проводилась политика, отвечающая исторически сложившимся духовным и мировоззренческим приоритетам нашего народа и высшим геополитическим интересам российской государственности, следовал могучий взлет народных сил.

В год вступления на трон Екатерины II все православные народы, кроме России, были порабощены или мусульманами или западными христианами. За Днепром начинались польские владения. Россия лишь краем зацепилась за море Азовское, а выход к морю Черному, в давние времена называвшемуся Русским, был отрезан землями, находившимися под властью Турции. Оттуда, из южных степей и Крыма, все так же выходили в свои хищные набеги орды, долгими столетиями терзавшие русскую землю и гнавшие многие тысячи русских, польских, украинских полоняников на невольничьи рынки Кафы и Стамбула.

Пройдет несколько десятилетий. Гром русских побед огласит Вселенную. И картина станет совсем иной. Императрица останется верна выбранному направлению политики до самых последних дней. Вера в Россию и гордость за нее - неотъемлемые черты характера Екатерины. Она всегда их подчеркивала и перед своим народом, и перед иностранными послами и властителями. И следует помнить, не Екатерина выбрала для себя самый бурный период русской истории - само время избрало ее. И тем, что ею была поднята глубинная сила России, а русский орел взлетел на недосягаемую ранее высоту, прежде всего мы обязаны этой ее вере.


С первых дней царствования Екатерины иностранные дипломаты ощутили ее гордый и полный достоинства тон, который так нравился россиянам. «У меня лучшая армия в целом мире, - сказала она в 1763 году французскому послу Бретейлю, - у меня есть деньги, а через несколько лет у меня будет много денег». Опираясь на эти средства, Екатерина приступила к решению давних и трудных вопросов, стоявших перед Россией. Один из них состоял в выходе к Черному морю, а другой - в воссоединении Западной Руси.

И грянул гром русских викторий! Серия блистательных побед, поразивших Европу. Ларга и Кагул, покорение Бендер и занятие крепостей на Дунае, восстание греков и истребление турецкого флота в Чесменском заливе потрясли до основания весь государственный организм Оттоманской Порты. Время Суворова и Румянцева, Потемкина и непобедимого флотоводца Ушакова. А сколько было еще героев, которые проявляли чудеса храбрости и военного искусства и, соперничая друг с другом, рвались в бой! В результате, как отзывался историк Карамзин: «Только во время Екатерины видели мы волшебные превращения нежных сибаритов в суровых чад Лакедемона, видели тысячи российских Альцибадов».

По Кючук-Кайнарджийскому миру, завершившему первую русско-турецкую войну (1768—1774), к России отошли значительные территории северного Причерноморья, которые получили название Новой России или Новороссии. В 1783 году в состав России благодаря усилиям Потемкина добровольно вошло Крымское ханство, которое тоже стало территорией Новороссии.

Для Екатерины освоение новых земель было, как сейчас бы сказали, приоритетным проектом. Руководить этим она поручила достойнейшему. По мнению императрицы таковым являлся светлейший князь Григорий Потемкин. Императрица ценила в нем преданность, энергию и быстрый ум. Только он мог бы справиться со сложной задачей превращения заброшенных земель в цветущий край. В 1774 г. князь Потёмкин был назначен генерал-губернатором Новороссийского края и оставался на этой должности до своей смерти в 1791 г.

Князь с усердием принялся за осуществление проекта. Потемкину удалось то, о чем столетиями мечтали правители России. Светлейший начал со строительства новых городов на приобретенных территориях – Кременчуг, Екатеринослав, Херсон. Новые поселения – это не просто города-крепости, где должны базироваться военные гарнизоны. Прекрасно понимая экономическую и политическую специфику местности, Потемкин считал, что каждый новый город предназначен для определенной цели. Например, Екатеринослав он видел промышленным городом с самого начала. Он там организовывал фабрики. Что-то получалось, что-то нет, но промышленный центр рос. Херсон - это кораблестроительные заводы, это верфи, это база для армии и флота и это торговый город. Такие он ставил цели.

Но самой важной стратегической задачей Григория Потемкина было создание Черноморского флота. Особая роль отводилась Севастополю, где должны были базироваться его основные силы. Город был создан на том месте, которое выбрал сам Потемкин. Ахтиарскую бухту и ее важность заметили еще во время русско-турецкой войны. Место для флота выбрано, далее дело за малым – построить сами корабли. Для чего нужны верфи. Сначала это был Херсон, потом Николаев. И нужны люди для строительства, поэтому с Балтики присылаются матросы с Балтийского флота, присылаются люди из Белоруссии, из Тулы. Первоначально флот зачинали в Кричевских имениях Потемкина – готовили лес, сплавляли по Днепру, и уже потом собирали. То есть, он первоначально вкладывал свои собственные средства, хотя потом, конечно, попросил у казны возмещения.

Одновременно с закладкой городов и верфей шло приглашение в Новороссию колонистов, разведение лесов и виноградников, поощрение шелководства, учреждение школ, фабрик, типографий - всё это предпринималось чрезвычайно размашисто, в больших размерах, причем Потёмкин не щадил ни денег, ни труда, ни людей, ни себя. Так на выжженных солнцем пустырях Новой России Потемкин упорно воплощал свои грезы о райской стране с голубыми гаванями и белыми городами, школами и академиями, где не будет нищих и обездоленных. «Множество притечет к нам юношества... с неизгладимой благодарностью и привязанностью к России», - писал он. По его распоряжению проводилось массовое озеленение. Татарский «Кырым», голая земля, поросшая репейником и обглоданным козами кустарником, засаживалась кипарисами и виноградниками, превращаясь в прекрасную Тавриду. Потемкин был очень озабочен, чтобы в его Новой России быстро возникали семьи и росли детишки. Его агенты искали женщин по всей России, получая из казны по 5 рублей за привезенную невесту. Сын Века Просвещения, с детских лет увлеченный философией и античной историей, Потемкин неплохо владел латынью и греческим. Все основанные им города носят отпечаток античности.

Об успехах и трудностях, а так же о новых прожектах Потёмкин докладывал в своих письмах императрице. Хотя, следует отметить, что «новороссийская деятельность» Потемкина не всем «была по нутру» и подвергалась многим нареканиям. Тем не менее, беспристрастные свидетели вроде Кирилла Разумовского, в 1782 посетившего Новороссию, не могли не удивляться достигнутому. Херсон, заложенный в 1778, являлся в это время уже значительным городом, Екатеринослав был описан как «лепоустроенный». На месте прежней пустыни, служившей путём для набегов крымцев, через каждые 20 — 30 вёрст находились деревни.


Первое, что сделала Екатерина для Новороссии - начала грандиозную программу по экономическому развитию региона. Продуманности и масштабности этой программы позавидовали бы, пожалуй, и современные экономисты. Прежде всего, императрица снизила таможенные сборы на товары, ввозимые в эти области из-за границы. Государыня понимала, что казна на время лишится значительных поступлений, но для нее было важнее развитие региона.

Иностранцам разрешалось беспошлинно ввозить товар на сумму 200 рублей, весьма значительная сумма по тем временам. А мелкие торговцы так и вовсе ничего не платили государству и вкладывали прибыль в дело. Сегодня это бы назвали программой развития мелкого предпринимательства. И торговля в преобразующемся крае расцвела.

Вторым шагом императрицы стала отмена внутренних пошлин на продукцию. В то время существовали внутренние таможни между губерниями. При этом Екатерина стимулировала рынки сбыта для крымского вина, фруктов, морепродуктов.

Но главной инициативой государыни в Крыму и Новороссии стала отмена там основного подушного налога, взимавшегося с каждого мужчины, проживавшего в Российской империи. Мера довольно смелая – ведь именно эти сборы шли на содержание армии. Но такими действиями императрица способствовала быстрому заселению этих земель. Хотя впоследствии по мере развития государство было вынуждено ввести незначительную подушную подать. Но поземельную не вводили – налоги в городах практически не собирались.

И все-таки основная проблема была в людях. Средства были изысканы, планы начертаны, а вот заселять новые земли оказалось почти некем – население России было в то время немногочисленным (1782г. – 28 млн.). Поначалу селили отставных солдат, матросов, какую-то часть привлекли из центральных губерний. Селили балканских славян, греков, немцев, чехов... - эмиссары Екатерины, вербуя новопоселенцев, рыскали по всей Европе. Переселенцев привлекали не только экономическими льготами, но и гражданскими свободами: свобода вероисповедания, свобода передвижения и пр. На эти области не распространялось крепостное право, и беглые крестьяне оттуда не возвращались.

А совсем рядом под боком лежала Гетманщина, откуда и шел основной поток беглецов, хоть малороссийское панство и держало своих крепостных мертвой хваткой. Прибывали они и с Правобережья, находившегося тогда под властью Польши. Беглых стали привлекать уже на строительстве Екатеринослава и Херсона. Они объявлялись свободными гражданами Государства Российского и брались под охрану его законов. Строители заселяли ими же выстроенные города, желавших заниматься сельским хозяйством, наделяли землей. И вскоре беглецы (не обходилось и без подтравки агентов Потемкина) потекли тысячами.

Малороссийское панство негодовало, считая Екатерину, и в особенности Потемкина, главными укрывателями своих беглых крепостных. Конечно, Екатерина могла и поувещевать на бумаге, что «добрым гражданам» следует не только лишь обогащаться, но еще и «богатить государство», и быть повнимательнее с «несчастным классом, которому нельзя разбить свои цепи без преступления». Неукротимый Потемкин вообще был краток. Бегут не только из Малороссии, отвечал в раздражении, не нравится, так выход один - не угнетать людей, вот они и бегать не станут. В Новороссии каждый человек был на счету. Вдобавок поселенцы привлекались и к охране границ, форпостов, участвовали в операциях регулярной армии. «Люди… вступили по Высочайшей воле в военное правление и общество, то и не может ни один из оных возвращен быть», - писал Потемкин, пресекая помещичьи притязания.

Учтите, это было еще до выхода указа Екатерины 1783г. «о закріпаченні» украинских крестьян, как именует его украинская история, якобы бывших до того свободными. Впрочем, вся их «свобода» заключалась в ежегодном чисто символическом (лишь с разрешения хозяина и с оставлением ему всего имущества) праве перехода от одного помещика к другому.

Ни о каком новом «закріпаченні», конечно, и речь не идет. Распространение на Малороссию административных мер, связанных с фиском и действовавших во всех прочих российских губерниях. В общем, особой разницы нет, как пишет канадский историк О.Субтельный, по чьим книгам учат историю в украинских вузах. А теперь, внимание! В пункте 8 указа есть такие строки: «в отвращение всяких побегов к отягощению помещиков и остающихся в селениях обитателей, каждому из поселян остаться в своем месте и звании, где он по нынешней последней ревизии написан, кроме отлучившихся до состояния сего нашего указа; в случае же побегов после издания сего указа поступить по общим государственным установлениям». Т.е. указ решительно положил конец притязаниям малороссийского панства к беглым. Претензии к «отлучившимся до состояния сего нашего указа» не принимаются! Вот где зарыта собака всех возмущений помещиков на Екатерининское «закріпачення», ставших классикой свидомого негодования на императрицу.

И это еще не все. По российскому законодательству владеть крепостными мог только дворянин. Когда началась кампания подтверждения дворянских прав, весь Бердичев трудился над составлением фальшивых бумаг и грамот для потомков сечевых молодцов, мещан, еврейских кабатчиков и прочих. Тысячи проскочили, однако многим с крепостными пришлось расстаться. А тех перевели в государственные крестьяне. И вот на выбор для безземельных (таких в Малороссии было 40 процентов) - пустующие земли Новой России. Всего во владение государственных крестьян перешло 30 процентов новых пахотных земель.

А драма крепостников, раздраженных теми событиями, и доныне живет в националистической литературе и кочует по украинским школьным учебникам. Конечно, выражаясь современным жаргоном, «вража баба» Екатерина их просто «кинула». Ну, уж тут ничего не поделать - интересы государства Российского стоили подороже похудевших панских кубышек.

Но, довольно. В результате проведенных реформ сотни тысяч людей стронулись с мест. Наше «покорение Дикого Юга», слабо отраженное в литературе, по своей значимости превосходит американское «покорение Дикого Запада». Так зарождалась прекрасная страна Новороссия, где возникали новые судьбы людей – энергичных, предприимчивых, смелых и вольных.


Именно так официально именовалось путешествие Екатерины в Новороссию. Предполагаемый маршрут вел до Киева, а далее на галерах по Днепру: Екатеринослав – Херсон – Таврида. Царский поезд состоял из 180 экипажей и кибиток, на каждой станции их ожидали 500 свежих лошадей. Императорская свита составляла около трёх тысяч человек. Екатерина II ехала в карете на 12 персон, запряженной 40 лошадьми, где её сопровождали придворные, прислуга, а также представители иностранных дипломатических миссий. Принять участие в инспекции южных провинций были приглашены иностранные министры: граф Кобенцель - посол немецко-римского императора, Фицгерберт — английского и граф Сегюр — французского двора. Были и другие знатные иностранцы, среди них два принца: де Линь и Нассау-Зиген.

Поездка была обставлена торжественно. На каждой версте по ночам зажигались смоляные бочки, почтальоны ехали впереди поезда с пылающими факелами в руках. Уездные города освещались праздничной иллюминацией, губернские давали балы, устраивали обеды. Екатерина по пути выходила к встречающему народу. В Киев по прибытии царского поезда приехало множество разных вельмож, среди них особенно много поляков. Оттуда путь продолжали на галерах. Возле Канева на аудиенцию к императрице напросился польский король Станислав Понятовский, ожидая, что она его пригласит в путешествие, но та его не оставила даже на ужин. Под Кременчугом к императрице на берегу Днепра присоединился австрийский император Иосиф, приехавший инкогнито под именем графа Фалькенштейна.

Императрица внимательно изучала увиденное в поездке, работая с доверенным графом Безбородко, а секретари делали ей доклады по интересующим вопросам. О своих впечатлениях Екатерина отправляла письма в Петербург сподвижникам, сыну, знакомым. Большинство из этих писем сохранилось и поныне. О Кременчуге она пишет: «В Кременчуге нам всем весьма понравилось… Чтобы видеть, что я не попусту имею доверенность к способностям фельдмаршала князя Потёмкина, надлежит приехать в его губернии, где все части устроены как возможно лучше и порядочнее; войска, которые здесь, таковы, что даже чужестранные оные хвалят неложно; города строятся; недоимок нет».

А вот ее слова о Херсоне из письма графу Брюсу: «Здесь не только военные, но и гражданские строения все в лучшем виде. Одним словом, Херсон почитать можно между самыми лучшими городами нашими. Сие дитя много обещает: где сажают, тут все растет. Где пашут, тут изобилье. Строения все каменные…»

При въезде в Херсон была воздвигнута триумфальная арка с надписью на греческом языке: «Дорога в Византию». Херсон был переполнен разноязычной публикой, изобилием товаров и продуктов. Провизия в Херсоне стоила гроши. Улицы были прямые и чистые с отлично построенными домами. Впечатлял вид крепостей, верфей и арсенала с пушками. После визита в него австрийский император написал: «Да, из этого что-то получается».

Перед путешествующими проплывали города и селения, украшенные к приезду императрицы. Но главное открытие ждало Екатерину впереди. Потемкин должен был продемонстрировать свой главный успех – Черноморский флот. Светлейший князь подошел к показу его как талантливый режиссер. Ради этого дня Екатерине сшили адмиралтейскую форму, в которой она поднялась на палубу линейного корабля «Слава Екатерины» и поприветствовала офицеров. Здесь Потемкин представил ей Ушакова, как лучшего офицера флота. Все восемь бухт Севастополя лежали перед ними, планировка города была идеальна. Офицерские дома, казармы, магазины, кузницы, склады…

Во время пира на берегу были отодвинуты пологи палатки, и перед взором пирующих встал весь выстроенный Черноморский флот в облаках дыма от приветственных выстрелов. Это было уже по серьезному. Европа глазами австрийского императора и сановников других стран увидела, что пустынный степной Крым расцвел и у России теперь был свой южный флот и мощный военно-промышленный форпост, возведенные за считанные годы. Екатерина же в ходе личной инспекции убедилась, что государственные деньги были потрачены не зря.

А имя Екатерины осталось в основанных ею городах и их гербах. В гербе Екатеринослава и позже в Екатеринославской губернии: стилизованная буква «Е» - вензель императрицы. Тот же вензель занимает центральное место и в гербе Краснодара (бывш. Екатеринодар). К сожалению, сегодня он исчез в геральдике самого Днепра (бывш. Екатеринослав) и области, а беспамятные потомки развлекаются «тризубами» - о времена, о нравы! Зато сохранен этот символ в гербе нашего Луганска, тоже основанного Екатериной, что не может не вызывать гордости – мы не «Иваны, не помнящие родства»!


Европа была впечатлена увиденным – растущей мощью России. И испугана той скоростью, с которой Россия превращается в сверхдержаву. В результате последовала ее обычная реакция, один в один аналогичная той, что и сегодня процветает в западных СМИ. В наше время это называется информационной войной и черным пиаром. По Европе поползли грязные слухи. «Крым-то, оказывается не настоящий. Флот у России картонный и плавать не умеет», - упражнялись дипломаты в острословии. А города и крепости в Новороссии, которыми так хвасталась императрица, и вовсе бутафорские - сделаны из фанеры – ткни и развалятся! Ну, и конечно, старалась пресса. Якобы со слов европейских путешественников неизвестный автор рассказывал, что на самом деле проект под названием «Новороссия и Черноморский флот» - грандиозная афера Потемкина по отмыванию государственных средств. Что приезд Екатерины был циничным спектаклем, в котором Потемкин строил декорации зажиточных домов, а в них действовали статисты – крестьяне, специально одетые в чистую и дорогую одежду. Как только кортеж проезжал, декорации сворачивались и ночью перевозились на новое место. Новая Россия умышленно рисовалась выжженной пустыней, где даже трава не растет, а про ее жителей чего только не писали! Тогда же в Германии появились первые книги, в которых русские поселенцы изображались «обезьянами» с примитивными инстинктами. А Потемкин – громилой с дубиной в руках, озабоченный лишь водкой и картами. Некто Вебер выпустил в Вене книгу, где описал свое «пребывание» в Херсоне. И вроде бы он однажды наблюдал за тем, как русские, собравшись в кружок, поедали одного случайного прохожего. Ну, и прочее в том же духе. Само же выражение «потемкинские деревни» пустил в политический оборот Европы саксонец Георг Гельбиг, страстный ненавистник России.

Объяснение подобному можно найти в самых прозаических вещах. Открытая для поселения Новороссия с ее жирными черноземами, притягивала к себе множество обездоленных людей из Европы, чьи монархи никак не желали расставаться с налогоплательщиками. А прочитав такое, еще подумаешь – стоит ли покидать привычные европейские городки ради пустырей русского раздолья.

И, конечно, в традиционной для Европы русофобии. Видя стремительное возвышение России, европейцы понимали, что остановить этот процесс может только война. Но, соображали они, лучше сделать это чужими - турецкими руками. Тем более после предшествующих поражений Стамбул мечтал о реванше. По замыслу европейских стратегов благодаря дезинформации Турция должна была поверить, что у русских картонные корабли и крепости, сделанные из фанеры. Так и произошло. В 1787 году Турция объявила России новую войну, которую успешно проиграла.


После очередного поражения Турции Россия закрепила за собой все Северное Причерноморье. Также империя пополнилась пространством от Южного Буга до Днестра. На этих землях возник новый город под названием Одесса.

Новороссия вырастала и множилась землями, преобразовывалась и в административном плане. Новороссийская губерния, куда входил и наш край под названием Славяносербии, существовала с 1764 по 1775 год, а затем с расширением новыми землями, была разделена на новые губернии. Вновь возродил ее Павел І в 1796 году. Центром ее стал Екатеринослав, а уездными городами: Бахмут, Екатеринослав, Елисаветград, Константиноград, Мариуполь, Ольвиополь, Павлоград, Перекоп, Ростов, Симферополь, Тирасполь, Херсон. Она существовала по 1802 год, после чего вновь была разделена на отдельные губернии: Екатеринославскую, Таврическую и Николаевскую (затем Херсонскую), подчиненные Новороссийскому генерал-губернаторству. В 1805 году формируется Новороссийско-Бессарабское генерал-губернаторство, одним из первых наместников которого стал Дюк Ришелье, один из основателей Одессы, которая и стала его центром. Оно просуществовало до 1873 года. Однако название Новороссии прочно закрепилось за нашим краем. По крайней мере, его официальное употребление на полтора столетия старше, чем той же Украины, которая была образована лишь в конце 1917 г.

В Новороссии подымались промышленные и портовые города. Настоящей жемчужиной ее стала Одесса. Город, основанный в 1794г. на месте турецко-татарского поселения Хаджибей, был назван так по аналогии с древнегреческой колонией Одессос. Он имел все данные для строительства глубоководных гаваней и достаточно быстро стал главным южным портом Империи, как его называли – «Южной Пальмирой». В его развитии немалую роль сыграло знаменитое «порто-франко» или режим беспошлинной торговли, введенный протекционистской политикой российского правительства в 1817 году. Порто-франко сразу сделал город одним из мировых торговых центров. Фактически для всех негоциантов, торговавших с Российской империей, Одесса стала единственным безальтернативным вариантом для ввоза и вывоза товаров с южного направления. Ведь при обычных условиях купец, еще не будучи уверен в том, что его товар купят, нес финансовые расходы из-за уплаты пошлины. С введением же порто-франко процесс торговли через Одессу стал выглядеть крайне просто. Купец привозил свой товар, без таможенной волокиты сгружал его и продавал на месте, будучи уверен в том, что товар его купят, так как в городе с введением порто-франко количество предпринимателей выросло, по меньшей мере, в 10 раз. После этого купец грузился российским товаром, как правило, хлебом, и отплывал. Город при этом получал огромные возможности для своего развития. Покупая сырьё без пошлины, предприниматели, естественно, открывали в черте порто-франко и заводы, перерабатывающие это сырьё. А уже потом, готовая продукция считалась произведённой на территории России и так же без пошлин продавалась внутри страны.

Хоть и просуществовало порто-франко меньше полувека, но стимул для роста Одессы им был дан. В конце XIX века «Южная Пальмира» превратилась в четвёртый по количеству населения город и второй по грузообороту порт Российской империи. Для сравнения – население Киева в то время было в два раза меньше, не говоря об экономическом потенциале.

Не отставали и другие города Новороссии, а сам регион превратился в мощный промышленный район, ставший становым хребтом экономики Российской империи. Не удивительно, что возникшая в 1917г. Центральная Рада, заимела интерес к развитому краю, включая и наш Донбасс. Но еще Временное правительство охладило потуги интересантов, отдав им под начало лишь четыре с половиной губерний нынешней центральной Украины. Именно в Новороссии в годы гражданской войны возникли Одесская Советская Республика, Донецко-Криворожская Советская Республика, Советская Социалистическая Республика Тавриды, которые вступили в схватку с так называемой УНР – Украинской Народной Республикой, а фактически с ее хозяевами – войсками немецких оккупантов, лишь слегка декорированными «гайдамацкими» частями.

После ее окончания основная часть территории Новороссии была передана образованной УССР. Не только ради «увеличения пролетарской прослойки» и успешного строительства социализма, присутствовали и иные политические мотивы, не буду на них останавливаться. Впрочем, это было в рамках единой страны, где границы между республиками были чисто формальными. Однако собственно тогда широко распространенный термин Новороссия оказался под негласным запретом. Вместо него стали употреблять названия: Северное Причерноморье, Юго-Восток Украины.

Но именно здесь был главный промышленный потенциал УССР.

Реальность 30-40 летней давности сейчас выглядит как фантастический роман, написанный классиками жанра. Заводы Криворож-, Запорож- и Азовсталь работают в три смены, с Николаевских судоверфей отправляются в походы подлодки, авианосцы и крейсера. С Херсонских сходят лихтеровозы и сухогрузы. Одесское морское пароходство - крупнейшее в МИРЕ! Да-да, именно так! И был еще ЮжМаш, который делал новейшие ракеты и спутники (сейчас закрыт уже практически полностью). Был Мариуполь и индустрия Донбасса, шахты, где добывали 80% самого высококачественного антрацита. В голову никому не могло прийти, что Украина будет клянчить уголь у Штатов!

А как была развита культура! Чего только стоит одна «Одесская плеяда» и феномен южно-русской прозы, родившийся в Новороссии! А, театр, кино! Две киностудии – Одесская и Ялтинская выпускали чудесные фильмы, на которые валом валили зрители! Была эпоха творцов и строителей!

Пока прекрасная Новороссия не попала в «самостийный капкан».


На наших глазах прошли четверть века разграбления. Больно и трудно писать о чудесном крае, видя его катастрофическую деградацию и потерю самого смысла существования в нынешней тупиковой ситуации. Киевские властители тупо грабят и разоряют ее, особенно в последние три года, отрубив последние источники – остатки старых, наработанных связей с Россией. Страной, бывшей матерью Новороссии. Увы, те же тенденции наблюдаются и в науке, просвещении, да и культуре. И сама Украина стала превращаться из Окраины в Обочину, недострану-попрошайку, которая сползла на обочину мировой истории. Даже исторические персонажи, которые сегодня там прославляются как герои, представляют собой жалкое и неприглядное зрелище. Все эти мазепы, петлюры, бандеры – разрушители и неудачники, над которыми жестоко посмеялась судьба.

И пусть сегодня лишь часть Новороссии – Крым и Донбасс, вырвались из этого «самостийного капкана», но все еще впереди. И время неизбежно вернет ей тот образ могучего форпоста России, что замышляли ее строители и основатели – Великая Екатерина и Потемкин. Отдадим же им долг чести и памяти.

Александр Акентьев
XXI век