Интервью со Святославом Владимировичем Шевченко – сыном легендарного первого секретаря Луганского обкома КПУ Владимира Васильевича Шевченко, благодаря инициативности и пробивному характеру которого Луганск гремел победами в труде и спорте, строился и расцветал.

– Святослав Владимирович, многие луганчане помнят и с благодарностью вспоминают Вашего отца, так много сделавшего для Луганска и области в период с 1961 по 1973 гг. Как сложилась судьба продолжателей рода коммуниста В.В. Шевченко?

– Отец мой известен многим людям. В нашей семье было двое детей: я и сестра (на два года меня старше). Она жива, но живет не здесь. Отдали меня учиться в школу в г. Кадиевке с 6 лет. Папу перевели в Луганск из Кадиевки на должность Второго секретаря обкома КПУ в 1957 г. Я попал в школу №2. Кроме общеобразовательной школы меня отдали в музыкальную школу и в секцию по плаванию, чтобы наиболее полно занять мое свободное время. Плюс, конечно, любимое мое занятие – это футбол. Я окончил одиннадцатилетку в 1966 г. и поступил в Ворошиловградский машиностроительный институт, который закончил в 1971 г.

На 3-м курсе я женился на моей любимой Наташеньке, с которой прожил неповторимо счастливые 45 лет. В 2014 г. смерть моей Любимой разлучила нас… У меня двое взрослых сыновей, внучка (ей 19 лет) и внук (ему пошел второй годик).

Уже с 3 курса меня начал приобщать к науке один из самых уважаемых и авторитетных преподавателей машинститута – Севрюк Виталий Николаевич. Он был заведующим кафедрой «Детали машин». К тому времени у меня проявилась тяга к науке. В институте я увлекся двумя направлениями: гидравликой и деталями машин. Курс гидравлики мне очень нравился. Но на кафедре «Гидравлика» не было такой яркой личности, как В.Н. Севрюк, и я выбрал «Детали машин». После окончания института я поступил в аспирантуру. К ее окончанию у меня уже была написана диссертация.

В ноябре 74-го я заканчиваю аспирантуру, а в декабре 73-го отца освобождают от должности первого секретаря обкома. То есть, к окончанию аспирантуры у меня образовался самый негативный жизненный фон: отец был вынужден уехать с мамой в Горловку, научный руководитель – Севрюк В. Н., к тому моменту умер. И я, 25-летний молодой человек, остаюсь со своей диссертацией без какой-либо поддержки, один на один с теми, кто поносил моего отца после его отставки, по сути, предал его.

В то время в машинституте не было ни одного ученого совета по защите диссертаций. Я еду в Харьков, в политехнический институт, где мы ранее планировали с Виталием Николаевичем защиту моей диссертации. Меня принял заведующий кафедрой Грунауэр Александр Адольфович, (немец по национальности, в 1994 г. уехал в Германию). Он отнесся ко мне в высшей степени порядочно, за что я ему искренне благодарен. Одним словом, в апреле 1975 г. я защитился в ХПИ, а в декабре того же года ВАК СССР мне присвоил звание кандидата технических наук.

Нет худа без добра. Если бы я защитился при отце, который был на посту руководителя области, то мне бы не удалось до сих пор доказать некоторым «друзьям» нашей семьи, что я добился этого своим умом.

Меня оставили на кафедре «Детали машин». Сначала я был младшим научным сотрудником, потом ассистентом, потом доцентом. Через какое-то время был избран на должность профессора. В 2000 г. меня избрали членом-корреспондентом Академии Подъёмно-транспортных наук Украины. Естественно, что в 2014-м, когда мы отделились от «неньки», меня вычеркнули из списков Академии.

Сейчас я работаю заведующим кафедры «Машиноведение» Луганского национального университета им. В.И. Даля, который является правопреемником Восточноукраинского национального университета им. В.И. Даля. Хотя, быстро состряпанный вуз в Северодонецке, где работают некоторые наши бывшие коллеги, также заявил право называться правопреемником ВНУ им. В.И. Даля. Но, извините меня, все оборудование, лаборатории, библиотека и подавляющая часть профессорско-преподавательского состава остались на своем месте, в блокадном Луганске! Какие они правопреемники? – понятно, что никакие. А я стараюсь работать так, чтобы не бросить тень на имя моего отца.

– А как Вы восприняли отрыв Украины от России 90-х годов?

– Я скажу откровенно: для меня это была глубокая личная драма. Я вступил в коммунистическую партию Советского Союза в 22 года, причем по убеждению, а не из конъюнктурных соображений. И остаюсь идейным коммунистом, хотя уже КПСС нет и СССР нет. Но это не значит, что я воинствующий коммунист, который все не коммунистическое отвергает и презирает. Есть вполне гуманистические общественные формирования, которые я, если и не поддерживаю, то могу воспринимать нормально.

Но есть и самые настоящие националистические движения, против которых я всегда открыто выступал. И когда меня укоряют: «Ты же родился на Украине», я отвечаю: «Я родился в СССР». Что такое Украина? Прирезали в свое время Донбасс к Украине, ну и ладно. Это как в одной квартире – какая разница где стул стоит, в этой комнате или в другой. Он все равно наш стул. Считаю, что недальновидное, интеллектуально слабое руководство того времени в лице, прежде всего, Михаила Горбачева и его предшественников привели нас к такой катастрофе, как развал Союза.

– Может, это предательство, все-таки?

– Это очень близко к предательству. А пошла эта деградация развития со второй половины правления Брежнева. Вначале у него были вполне рациональные шаги, и в экономике, и в других отраслях, а потом началось – иконостас из медалей и орденов на груди, бесконечные объятия и поцелуи с зарубежными «друзьями», возвеличивание себя любимого. Тут все и пошло в тартарары. Я считаю, что СССР – это великая Держава XX века! В любом случае, развал такой страны – безусловная драма для всего народа. Все лучшее, что было там, надо брать и переносить в современность.

– На частную собственность, по крайней мере, сегодня приходится совсем по другому смотреть.

– Нужно разделять идею и тех, кто ее претворяет в жизнь. Так и с частной собственностью – запрет ее в советский период, на мой взгляд, было ошибкой. Сама же коммунистическая идея не противоречит Евангелию и Заповедям Божьим. Не убий, не укради, помоги ближнему, будь скромным, трудолюбивым – это все в Кодексе строителя коммунизма написано.

– Все лучшее из Библии и взято, вот только Самого Бога зря отвергли.

– Возьмите Китай. Страна с одной идеологией – коммунистической. Там никаких нет других партий. Тем не менее, и частная собственность есть, и миллионеры уже есть, а инвестиций туда Запад вкладывает больше, чем в Россию. Можно нам было по этому пути идти? Можно. Но у нас как обычно, до абсурда некоторые вещи доводятся, а потом ищем выход из тупика, который сами создали.

– Ну да, до основания разрушим, а потом… локти кусаем. Ломать – не строить.

– То же самое с религией получилось. Не надо к религии относиться, как к вражеской идеологии. Это тысячелетний образ мышления людей. Если это не противоречит государственно уставным критериям, пусть она существует. Это же не секта, где людей зомбируют. Но у нас, как всегда, перегибы. К сожалению, это пошло во вред обществу и самой коммунистической идее.

– Скажите, а кто оклеветал Вашего отца? Что это было: борьба за власть или еще что-то? Я помню, как люди возмущались, что его обвиняли в строительстве новых кварталов, а затем и вовсе сняли с должности.

– До него Первым секретарем обкома КПУ был Клименко В.К. Когда отца из Кадиевского горкома перевели в Ворошиловград и назначили вторым секретарем обкома, город кончался где-то в районе ул. Советской. За ней – практически ничего не было. Пустыри сплошные. Город имел вид населенного пункта районного значения. А это был областной центр! И отец начал это все перестраивать. Он ездил в Москву, Киев, надо было звонить, упрашивать, доказывать, ублажать начальство. Но вся эта активность приносила свои результаты.

Когда в 73-м отец уходил с должности руководителя области, показатели по добыче угля, сбора зерна, жилищному строительству и другим показателям были на уровне Донецкой области и выше. А ведь Донецк тогда тянуло все Министерство угольной промышленности.

Донецк, хоть неофициально, но незаслуженно называет себя столицей Донбасса. Хочется напомнить, что Донбасс начинался с Лисичанска. Лисья балка – вот там были заложены первые шахты и оттуда начался Донбасс. А это наша область!

Отец все это начал перестраивать. И постепенно Луганск начал греметь. Мамай, Мурзенко, Воротников – эти шахтеры на весь Союз начали славиться. В спорте – четыре луганские команды в высшей лиге СССР были при отце: две волейбольные, баскетбольная и футбольная. Две волейбольные команды (мужчины и женщины), играли на кубок Европейских чемпионов! Футбольная команда «Заря» в 72-м стала чемпионом СССР! Это уже было за гранью возможного. Это стало шоком для некоторых власть предержащих в Киеве… Это тот рекорд, который нельзя даже повторить. Первая команда из областного центра стала чемпионом СССР!

Но из-за всех этих достижений отец стал и конкурентно опасным для некоторых «товарищей» из Киева. Мне рассказывал помощник отца И.И. Горянский, как на Верховном Совете СССР отец, как председатель мандатной комиссии, докладывал с трибуны, а член политбюро Полянский Д. С. (родом из Славяносербска), сидел в президиуме недалеко от Л.И. Брежнева и В.В. Щербицкого и слышал их разговор.

Когда отец докладывал, он говорил всегда громко, четко, даже если вопрос второстепенный, люди внимательно его слушали. Щербицкий и Брежнев сидят, слушают и переговариваются между собой о ситуации на Украине, где ушел по возрасту Председатель Президиума Верховного Совета и образовалась вакансия. Щербицкий сказал Брежневу, что у них нет кандидатуры на эту должность. А Брежнев говорит: «Да вон, готовая кандидатура вам!» И показывает на отца, который с трибуны давал информацию. А что такое Председатель Президиума Верховного Совета Украины? Это второе лицо после Щербицкого. Как показало время, для Щербицкого это представляло карьерную угрозу.

Горянский рассказывал, что когда в чемпионате «Заря» обыграла «Динамо» (Киев) возник некий конфуз. Как может В.В. Шевченко повлиять на ход игры так, что Луганская «Заря» побеждает киевское «Динамо»? Это нереально было. Тем более, что футбол – это коллективный вид спорта. Щербицкий негласно курировал «Динамо». Как-то позвонил он отцу и среди прочего говорит: «Володя, зачем ты «Зарю» настраиваешь против нас?». То есть, у кого угодно можно выигрывать, но только не у «Динамо»! Абсурд полный, но это было.

Отец стал опасным человеком с точки зрения карьеры киевского шефа. И когда тот почувствовал опасность для себя, стал посылать в Луганск комиссию за комиссией, чтобы искать недостатки в работе отца. Найти недостатки можно в любом деле. Например: им не понравились фонтаны возле гастронома «Ворошиловградский», где сейчас делают детскую площадку. Помню возмущение: «Что это в Луганске фонтаны, как в Петергофе понаделали? Для областного центра это слишком».

– А мне так эти фонтаны нравились. Приятно было там отдохнуть, кофе попить.

– Да кому же они могут не нравиться? Можно подумать отец пятую виллу себе купил, а ему сказали: хватит тебе и двух. Нет же! Он все делал, чтобы Луганск современным городом стал! Фонтаны, хоть и красивые, но это же мелочи. Аэропорт какой построили!

– Да, чудесный аэропорт был! Жалко, что разрушен.

– До этого у нас в Каменном Броде был небольшой аэропорт с земляной взлетной полосой, и все. Кукурузники там только могли сесть. Начинали новый аэропорт строить под маркой реконструкции старого. И деньги туда переводились. Это ведь тоже было нарушением, если предвзято рассматривать. А железнодорожный вокзал какой построили?!

– Он визитной карточкой Луганска стал.

– А ведь его тоже не было в планах градостроительства. Идем дальше: драмтеатр, стадион «Авангард», автовокзал.

– Это все проекты отца?

– Он пробивал финансирование этих проектов. Вот пример по строительству жилья. Раньше было как? Существовала разнарядка – 3% в год можно было сносить ветхое жилье, чтобы строить новое. Отец рассказывал: «Я так прикинул, что мне лет 90 надо быть первым секретарем, чтобы хоть половину людей переселить из бараков в пятиэтажные дома. Решил я этот процент поднять. Еду в Киев, затем в Москву, вышел на Хрущева. Начали беседу. Смотрю, Хрущев начинает закипать от моей настырности, а я доказываю ему: у нас же горняки, у нас же металлурги, у нас же рабочий класс в таких условиях живет! Им же отдохнуть после тяжелой работы нужно, а очередь на получение жилья на 20-30 лет расписана. Хрущев поднимает трубку, звонит Председателю Госплана: «Слушай, у меня тут «бандит» из Луганска – Шевченко. Прими его, выслушай, если сможешь, что-нибудь сделай. Отец поблагодарил Хрущева, вышел из кабинета и думает: «Как-то надо на этом сыграть». А Председатель Госплана армянином был. Узнал он отца: «О, дорогой мой, Владимир Васильевич! Заходи!» Обнимаются, садятся за стол. Отец говорит ему: «Обижаются на тебя земляки ваши.» «Как? Почему?» - спрашивает. «Вот Жора Арутунянц – молодогвардеец, который жив остался, родители погибших молодогвардейцев, да и многие другие живут в полу-бараках. А очередь – сами знаете, если выдерживать 3 % сноса в год, то третье поколение ныне живущих квартиры получат. Ну хотя бы 7 % добавьте. Начали торговаться – до 15% дошли, дали нам разрешение ломать старье и строить новые дома. Вот тогда и кварталы новые начали строиться в Луганске. Вот так (или примерно так) все делалось.

Так и с железнодорожным сообщением получилось. У нас раньше не было прямого поезда на юг, в Крым, в Сочи. В Ясиноватой была пересадка. Среди ночи надо было несколько часов сидеть на вокзале, ждать проходящие поезда, чтобы садиться. Поехал отец в Москву, вышел на Подгорного. «Николай Викторович, ну смотрите, металлургам в кои-то веки путевку дали с семьей в санаторий. Жена, дети, с вещами, приезжают в Ясиноватую, сидят на вокзале, ждут, дети капризничают, потом садятся на свободные места в вагон. Тоже самое назад. Ну что это за залуженный отдых? Прямой бы надо поезд на юг Луганску иметь.» Подгорный решил пошутить: «При царе же не было прямой связи и ничего.» А отец ему в ответ: «Так что, может, и царя напрасно сбросили?» Тут уже Подгорный вспылил: «Ты думай, что говоришь!» Чуть не поругались. В итоге – прямое ж/д сообщение на юг страны появилось. Вот так оно все пробивалось, рискуя отношением с верхами и личным благополучием.

Конечно, те люди, которые в результате отставки отца поднялись по карьерной лестнице пытались отыграться на мне. Для защиты диссертации среди прочих документов мне нужна была характеристика. Секретарь парткома нашего института мне рассказывал, что был звонок из обкома: «У вас там аспирант Шевченко собирается защищаться, характеристика ему требуется. Мы вам не рекомендуем ее давать.» Секретарь парткома ответил ему, что он Шевченко Святослава Владимировича знает много лет: 5 лет института, 3 года аспирантуры. И только с положительной стороны. Ответ: «Мы вам сказали свое мнение: не рекомендуем.» Тем не менее, был проведен партком и характеристика мне была дана положительная. Я даже не знал об этом. Первая попытка помешать мне была неудачной.

А вот вторая попытка нагадить мне им удалось. Я уже лет семь работал доцентом в институте. И опыт уже был у меня немалый, и еще молодой – 35 лет мне было тогда. Пришла в институт из Минобразования разнарядка предложить кандидатуру для работы на Кубу по контракту в течение 3 лет для работы с преподавательским составом общетехнической кафедры одного из кубинских университетов. Нужно было наладить там методическую и научную работу. Заведующий кафедры предложил мне поехать вместе с семьей. Сыновья мои тогда были школьниками, а там русская школа была, где они могли учиться. Я пообещал посоветоваться с женой и дать ответ. Жена согласилась и я начал оформлять документы. Прошел я собеседование в Министерстве Высшего образования Украины. Там дали добро. Через несколько месяцев последовал вызов в Москву, в Министерство Образования СССР. Прошел я и там собеседование. Кроме меня была кандидатура еще одного ученого из Ивано-Франковска, но референт сказал, что, по-видимому, мне будет вызов, потому что замминистра был склонен к моей кандидатуре.

Осенью меня ожидало очередное повышение квалификации в МВТУ им. Н.Э. Баумана (во времена Союза такие стажировки были обязательными каждые 5 лет). Вызова я так и не дождался, поэтому поехал в Москву на плановую стажировку. Зашел в Министерство образования СССР, нашел референта, который курировал вопрос поездки за рубеж. Он узнал меня. Спрашиваю его, почему не было вызова, а он и говорит: «Мы затребовали на вас документы, а вам не дали характеристику из обкома.» Ну, все понятно… Мне до того было противно! И не от того, что хотел поехать на Кубу. Просто понимал, что это была низкая подлая месть. Это сделали те, кто аплодировал моему отцу в свое время, ходили за ним по пятам, ордена и медали из его рук получали. Им мало было тех гадостей, что они сделали отцу, так они решили это «восполнить» через меня.

Докторскую диссертацию я не стал писать, потому что решил написать книгу «Детали машин» по своей дисциплине. Эту книгу издали в 2000 г. А в 2008 г. ее переиздал Киев.

– Это учебное пособие для студентов?

– Да, в нем около 500 страниц, среди которых свыше 150 таблиц, около 400 рисунков, ну и, естественно, аналитика, приложения. 7 лет я отдал написанию этой книги. Коллеги говорили: «Ты бы лучше докторскую диссертацию за это время написал.» Да я бы две диссертации написал за это время, но посчитал, что книга нужнее.

– Как студенты сейчас? Слабее? Сильнее?

– Сравнивать настоящее время и период до 2013 г. трудно. До 2000 г. был спрос на технические дисциплины. А еще раньше, до 90-х годов, когда было распределение студентов, то приезжали работодатели с заводов и отбирали лучших студентов себе. Им давали общежитие, некоторым, как молодым специалистам, и квартиры быстро давали на производствах. Прекрасные были у нас заводы, оклады, должности были достойные. То есть была заинтересованность молодых инженеров. А сейчас куда им идти? Почти некуда. А если нет заинтересованности, то и отдача от студентов в учебе не полная.Но я должен сказать: у нас уже третий год заканчивается после военных действий 14-го, уже немного «шевеление» есть. Есть прогресс! Абитуриентов больше стало поступать на технические специальности. У нас ведь ранее Машиностроительный институт очень хорошую подготовку давал.

Я года 2 назад встретил нашего недавнего выпускника, который после того, как получил бакалавра уехал в Москву в «Станкин» – ведущий институт по станкостроению. Я его спрашиваю: «Как ты там чувствуешь себя среди москвичей?» А он и говорит: «Знаете, я даже некоторым помогаю в учебе.» То есть, даже сейчас у нас подготовка нормальная. Если решится ситуация с распределением на работу, чтобы студент понимал, чем он больше старается в учебе, тем лучшее место он получит по специальности, то все у нас будет с подготовкой инженерных кадров нормально.

– На что можно надеяться в эти непростые времена выживания?

– Война сильно повлияла на учебный процесс, и конкурс меньше стал, и количество студентов мы потеряли, но, главное, места работы мы потеряли. Завода ОР, того, что был раньше – сейчас нет. Станкостроительного завода Ленина и физически, и юридически не стало. Остальные заводы или закрыты, или работают еле теплясь.

А вот в России хорошая тенденция наметилась. Работодатели теряют интерес к юристам и менеджерам, и повышается спрос на инженеров. У меня душа возрадовалась, когда услышал такую информацию из интервью с Министром Труда РФ.

В свое время мы потеряли заказы и рынки сбыта, Россия сама производит и тепловозы и станки. У них Ивановский станкостроительный завод есть. Мы ранее 97% тепловозов всего союза выпускали, а теперь мы отпочковались от РФ («благодаря» русофобской политики Киева), а Россия все равно их производит в Новочеркасске, Коломне. Она спокойно обходится без нашей продукции, а вот мы остались ни с чем.

– Правильным ли курсом идем? Россия, Новороссия или Малороссия станет новым домом Луганской Народной Республики?

– Пока мы не войдем в состав России, в любом качестве, восстановление производства на заводах – это все нереально. Ни Новороссия, ни Малороссия, ни ЛНР, ДНР в составе Украины – это все не даст возможности нам поднимать промышленность. Я рад, что Донбасс, наконец, решил отпочковаться от этой профашистской Киевской клики, но для экономики мы изолированы все равно. Официально с нами никто подписывать договора не будет. Россия нам финансово помогает, спасибо ей и низкий поклон за это. Но нас юридически нет, мы не признаны. Вот когда мы войдем в Россию, а я верю в это, может быть, не мне, но моим детям и внукам эту радость испытать удастся.

И еще один момент. Не секрет, что Луганск с Донецком с советских времен были конкурентами. И когда заговорили о Малороссии, то у Захарченко уже промелькнула фраза: «Малороссия со столицей в Донецке». Это же априори говорит о том, что Луганск будет на вторых ролях. Мне бы этого очень не хотелось.

– Как Вы лично встретили события 2013-2014 годов?

– У нас в обществе всегда была привычка критиковать правительство, но относительно Януковича это было, как говорится, по делу. Человек был явно не на своем месте. Он вроде бы был «свой парень», донбассовец, но для государственного деятеля этого слишком мало. И когда дошло дело до того, что у тебя под носом оппозиционные радикалы начинают применять силу для свержения законной власти, ты должен был ответить силой, естественно, в рамках конституции. А он дал силовикам приказ не применять оружие. И привело это к тому, что избранный президент, вынужден был убегать из страны. Государственный переворот, конечно же, был инициирован Западом и совершен марионетками – националистами. Но объективно способствовал этому своим бездействием – Янукович.

– Он не посчитал нужным пожертвовать собой ради сохранения конституционного строя Украины, гарантом которого был избран.

– До этого не дошло бы, если бы он вовремя дал отмашку «беркутовцам» на силовое наведение порядка. Конечно, он виноват. В результате переворота к власти пришла профашистская клика. А начинался весь этот раздрай еще при Кравчуке. Он же Секретарем ЦК КПУ по идеологии был! И вдруг стал пропагандировать национализм, вводить насильственную украинизацию. Это не коммунист, а флюгер какой-то.

Что такое военные действия в Донбассе? Мы 11 мая 2014 г. посмели провести референдум. Они в вину нам ставят, что это не предусмотрено конституцией. Но референдум – это право народа. Даже если он не прописан в конституции, народ имеет право высказаться. Власть может признать итоги народоизъявления, может не признать. А как они отреагировали? Они прислали самолеты, танки, БТРы и открыли огонь. Самолет бомбил центр города! Мы же не пошли с оружием на Киев, на Львов? Нет. Мы просили дать нам право на русский язык, право помнить свою историю, поддерживать экономические, культурные, личностные связи с Россией.

– Любой первый руководитель должен был приехать в Луганск и выслушать народ, а не объявлять АТО. Но он не приехал.

– Я считаю, что киевская власть сама спровоцировала Донбасс на восстание. И когда на наш мирный протест ответили гаубицами и авиабомбами – это уже вынуждает народ брать в руки «калаши» и защищать свою землю.

У меня два взрослых сына. В марте 2014 г. моей жене поставили диагноз: рак крови, острый лейкоз. 14 апреля я отвез ее в Донецкий институт гематологии. Два месяца я совмещал работу в университете и поездки в Донецк. Неделю побуду в Донецке, потом в Луганск возвращаюсь. Меня на работе подменят – и снова еду туда.

Стал замечать, что мои сыновья то звонят, то не звонят. Старший на тот момент еще работал, а младший уже нет. Спрашиваю младшего: «Володя, а что ты так долго не звонил?» А он мне: «Та, папа, я там занят… то там, то там.» Понимаю, что, увиливает от ответа. Ладно, думаю, что с этим поделаешь… А потом он объявляет: «Папа, знаешь, а я ведь с 4 мая в ополчении». Он не говорил, чтобы маму больную не расстраивать. А боевые действия уже во всю шли тогда.

Ну а потом и старший сын подтянулся в ополчение. В начале младший был у Мозгового, потом вместе со старшим служили в военной комендатуре, а от туда уже перешли в ОБрОН "Одесса" в г. Краснодон. Сейчас оба продолжают нести военную службу на благо нашей Республики.

– Преемственность поколений налицо. Не подвели легендарного деда Владимира Васильевича Шевченко! Что дед самоотверженно за честь и процветание Луганска бился, что сын и внуки, когда потребовалось, не спрятались, а встали на защиту родного Луганска! А ведь примеры разные на памяти: одни – в кусты, другие – в бой, а вроде все сыны отцов, выросших в СССР.

– 2014-й год стал для меня большим испытанием. Тут и тяжелое состояние жены, и артобстрелы города, и сыны на передовой жизнью рискуют… А 16 августа 2014 г. жена умерла…

На выбор сыновей я ни словом, ни намеком не повлиял, хотя очень надеялся, что их решение не пойдет вразрез с моими убеждениями. Они сами определились быть с теми или с другими. Старший, Олег до 2014 г. работал в МВД. Несколько лет в этом же ведомстве служил и младший, Владимир.

– 6% силовиков Луганска встали на борьбу в 2014 г., остальные – потянулись в Украину за выслугами, заплатами и пенсиями. Потом, правда, когда уже мы отстояли независимость, некоторые начали возвращаться.

– Значит, мои вошли в эти 6%.

Говоря о преемственности поколений, могу добавить: дед мой был зарублен белоказаками в гражданскую войну. Отец в Великую Отечественную войну был зам. командира партизанского отряда, который действовал на территории Антрацитовского района. В мои молодые годы война обошла нас стороной. Ну а сыновьям пришлось-таки воевать, чтобы снова защищать родной край, на этот раз от укрофашистов. Так что из 4-х поколений нашей семьи для 3-х судьба прописала испытание войной.

Беседовала Светлана Тишкина
XXI век