76 лет назад, в 03-30 утра, 22-го июня 1941-го года немецко-фашистские войска без объявления войны вторглись по всему фронту на территорию Советского Союза. Это стало началом Великой Отечественной войны. У нас еще со времен Хрущева постарались нагородить вокруг нее массу мифов, бросающих тень и на нашу страну, и на ее руководителя. Так миф о «внезапности нападения» родился во время хрущевской «оттепели», подкреплялся изрядно «отредактированными» мемуарами известных военачальников, стремившихся оправдать просчеты в подготовке армии вероломством противника , личным «упрямством» и «слепотой» Сталина. Этот миф был подхвачен, так называемыми, «шестидесятниками», воспет в книгах и фильмах. Приложили к тому руку и либеральные «историки» 90-х, продолжают подобные взгляды бытовать и доныне. На Украине же сегодня таковые преобладают. Постараемся взглянуть на указанный миф, а также на мифы, утвердившиеся перед войной у нашего противника, повнимательней.

Хрестоматийная либеральная версия связанных с началом Великой Отечественной войны, неудач Красной Армии, а также всего за этим последовавшего, выглядит примерно так: Сталин не верил сообщениям о подготовке немцев к нападению на СССР, более того, всех, кто это утверждал, обвинял в провокации и отправлял в застенки НКВД. Он верил Гитлеру и нерушимости Пакта о ненападении. Командование Красной Армии долго не решалось сказать правду вождю, т.к. военные боялись репрессий… И только ночью 21 июня 1941 года, за 3 часа до нападения, им удалось, буквально, выпросить Директиву о приведении войск в боевую готовность. Но было уже поздно, поэтому-то и началась война внезапно. В общих чертах сюжет выглядит как-то так, есть, конечно, и детали — про перебежчика-немца и про Сообщение ТАСС, но они лишь подчеркивают маниакальное упрямство Сталина в своих заблуждениях.

Но все это как-то не вяжется с публичными заявлениями самого Сталина. 5 мая 1941 г., выступая в Кремле на приеме выпускников военных академий, он сказал, что война с Германией начнется «вскоре», что она неизбежна, и «если Молотов и его аппарат наркомата иностранных дел сумеют оттянуть начало войны на два-три месяца — это наше счастье». В конце мая, меньше, чем за месяц до начала войны, на расширенном заседании Политбюро Сталин высказался так: «Обстановка обостряется с каждым днем. Очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападению со стороны фашистской Германии. От таких авантюристов, как гитлеровская клика, все можно ожидать…» С чего бы ему, после этого, быть «глухим» к предупреждениям о готовящейся агрессии?

Да Сталину подобные предупреждения были особо и не нужны. Поясню в двух словах. Для того, чтобы двинуть в наступление армию в 5,5 млн. человек, надо провести большую строительную программу: создать автомобильные и железные дороги, склады, аэродромы, казармы, мастерские, укрепления на случай контрударов противника, завезти огромное количество грузов, техники и материалов. Даже взвод, занимающий позицию в поле, строит себе укрепления и землянки, а у большой армии потребности в строительстве несравненно большие. Немцы перед нападением на СССР почти целый год занимались строительством в Польше, в приграничных районах, сооружали инфраструктуру для ведения боевых действий.

Между тем Сталин регулярно получал донесения от пограничной разведки НКВД о том, что на сопредельной территории ведется капитальное строительство военных объектов, переброшено оборудование для перешивки советской железнодорожной колеи, пригнан парк паровозов, даже развешаны указатели направления на Львов и Минск. Эти сообщения поступали весной 1941 года. Тут безо всяких предупреждений было ясно, что немцы готовятся напасть в ближайшее время, и что собственные приготовления, (а СССР перед войной достались Волынь и Галиция - самые отсталые регионы Польши), явно не успевают.

Потому точная дата из «предупреждения» не имела серьезного и определяющего значения. Войска в любом случае встречали войну готовыми далеко не полностью, на плохо оборудованном театре военных действий. В силу того, что все признаки говорили о скором начале войны, Сталин принимает вынужденное решение воевать тем, что есть в наличии, и за три дня до начала войны начинает развертывание фронтов.


Вглядимся повнимательней в планы гитлеровцев. Разработчик плана «Барбаросса» генерал фон Паулюс считал, что для разгрома всех армий СССР вермахту потребуется лишь от четырёх до шести недель. Ровно столько определил для себя и Наполеон в 1812 году. «Должен огорчить вас, Паулюс, – возражал Герд фон Рундштед. – План «Барбаросса» хорош сам по себе, но война с Россией вряд ли может иметь счастливый конец».

По большому счету весь немецкий план войны против Советского Союза — сплав авантюризма и фанфаронства. Да, в нем многое учтено и просчитано, но там нет главного — Победы. Чего они хотели-то, дойти до линии Астрахань — Мурманск? А дальше-то что? Типа, все — разгромили «колосса на глиняных ногах». С чего они решили, что на этом война закончится, может, надеялись на появление «русских Квислингов и Петенов»? А если не появятся, то как и кем собирались удерживать астрономически длинную линию фронта, какими силами держать в повиновении огромные оккупированные территории? Ведь на выполнение этих задач в течение более-менее продолжительного времени не хватит ни людских, ни экономических ресурсов Германии… Оказывается «сумрачный тевтонский гений» страдал наивностью, граничащей с глупостью: он умом не приложился по вопросу — а что дальше? После выполнения «Барбароссы». Сколько не ищи — ничего не найдешь… по сути, немцы считали, что разбив части регулярной Красной Армии (на успех мобилизации они не рассчитывали), заняв Москву — они уже победили. Т.е., Советский Союз будет где-то за Волгой, на Урале и в Сибири. Что-то похожее на Францию с режимом Петена.

Хотя какие-то планы они строили. В самом общем виде. Опыт 1918г. позволял руководству Третьего рейха в апреле 1941г. оценивать подлежащие оккупации территорий следующим образом: «Нашей политической линией относительно этой области стало бы поощрение стремлений к национальной независимости вплоть до потенциального создания собственной государственности – либо на Украине как таковой, либо в объединении с Донской областью и Кавказом. Это объединение составило бы Черноморский союз, которому надлежало бы постоянно угрожать Москве и прикрывать великогерманское жизненное пространство с востока. В экономическом плане эта область одновременно представляла бы собой мощную сырьевую и пищевую базу великогерманской империи».

Однако уже после начала войны, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением, и даже с поражениями Красной Армии немцы недоумевают: почему их не встречают и готовностью выслужиться «русские Петены». Где они? Что делала перед войной германская разведка? Американский посол в СССР в 1937–1938 гг. Джозеф У. Девис после нападения Германии на СССР записал в своем дневнике (7 июля 1941 г.): «…Сегодня мы знаем, благодаря усилиям ФБР, что гитлеровские органы действовали повсюду, даже в Соединенных Штатах и Южной Америке. Немецкое вступление в Прагу сопровождалось активной поддержкой военных организаций Гелена. То же самое происходило в Норвегии (Квислинг), Словакии (Тисо), Бельгии (Дегрелль)… Однако ничего подобного в России мы не видим. «Где же русские пособники Гитлера?» – спрашивают меня часто. «Их расстреляли», – отвечаю я. Только сейчас начинаешь сознавать, насколько дальновидно поступило советское правительство в годы чисток».

На кого рассчитывали немцы, кого видели в управлении описанной выше прогерманской «самостийной Украины»? Галицийские оуновцы, может, и годились в качестве агентов и диверсантов: «Отбросов нет, есть кадры» - говаривал шеф абвера Вильгельм Канарис. Но управлять хозяйством даже такой марионеточной «Нэньки» – это не резать «москалей, жидов и коммунистов». Когда, прибыв 30 июня во Львов в хвосте германской армии, бандеровцыпровозгласили наконец свою «нэзалэжнисть», то следом на радостях устроили грандиозную резню. Это немцев совсем достало. Они рассчитывали, что население оккупированных стран должно с воодушевлением (или без оного) трудиться на благо рейха, а не лежать с перерезанным горлом в канаве. 5 июля 1941 года на совещании Адольф Гитлер сказал: «ParteigenosseHimmler, machenSieOrdnungmitdiesenBande!» (Партайгеноссе Гиммлер, наведите порядок с этой бандой!). В конце концов, главарей оуновцев немцы просто разогнали, а С. Бандеру, Я. Стецько и еще кое-кого арестовали.Сошку же помельче, сформировав из них зондеркоманды и шуцманшафтбатальоны, отправили заниматься любимым делом: расстрелами в Бабьих Ярах разных масштабов и сжиганием деревень Белоруссии. И стали готовить план «Ост», появившийся в 1942г., согласно ему предполагалось выселить жителей западных областей Украины в… Сибирь.

Немецкая разведка перед войной изрядно грешила в сведениях. Преувеличивала слабость Красной Армии, не обнаружила, что РККА имеет три эшелона обороны. Не учитывала мобилизационные возможности СССР. О нашей военной технике имела самые общие представления. Вступив войну, радио Германии кричало о том, что снаряды «немецких танков не только поджигают, но и насквозь прошивают русские машины». Но солдаты рассказывали друг другу о русских танках, которые невозможно было пробить даже выстрелами в упор - снаряды рикошетили от брони. Лейтенант Гельмут Ритген из 6-й танковой дивизии признавался, что в столкновении с новыми и неизвестными танками русских: «...в корне изменилось само понятие ведения танковой войны, машины КВ ознаменовали совершенно иной уровень вооружений, бронезащиты и веса танков. Немецкие танки вмиг перешли в разряд исключительно противопехотного оружия...».

А что знали немцы об эвакуационных планах СССР? Хотя они были составлены еще за несколько лет до войны. Все места эвакуации были заранее распланированы. И вот еще на что хочу обратить внимание. Расстановка советских войск накануне вторжения была такой, чтобы дать возможность провести эвакуацию. Неслучайно на южном направлении - а на Украине было много важных предприятий, в первые месяцы войны дела у вермахта шли не так успешно, как на других участках фронта. Именно летом-осенью 1941 была проведена грандиозная, не имеющая аналогов операция, которая в конечном итоге и предопределила нашу Победу. Речь идет об эвакуации в тыл большого количества промышленных предприятий. Вот лишь одна цифра: с июля по декабрь 1941 года на восток страны перебазировали 2593 различных заводов и фабрик. Это позволило сохранить значительную часть промышленного потенциала СССР, в кратчайшие сроки наладить выпуск необходимой фронту военной продукции. «Этот осуществленный в гигантских масштабах перевод промышленности на Восток - одна из величайших саг истории. Причем, речь идет отнюдь не о спорадическом процессе: перевоз заводов был подготовлен заранее…» - писал американский журналист С.Сульцбергер, в июне 1942 года.

А что знали немецкие военачальники перед войной об армии предполагаемого противника, качестве его солдат? «Сумрачный тевтонский гений» просто не задавался указными выше вопросами. Ему и так все было ясно… «расово неполноценные» славяне не способны на сопротивление, ибо подсознательно стремятся к страданиям и покорности. Главным экспертом по «Русскому духу» и всему русскому в Третьем Рейхе был Альфред Розенберг: «Русский, единственный в мире, кто не внес ни одной идеи в множество человеческих идей и все, что он получил от прогресса, было им искажено. Русский хоть и движется, но по кривой линии, которая не ведет к цели, и он подобен маленькому ребенку, который не умеет думать правильно». И вот с такими идиотскими представлениями о будущем противнике генералы вермахта собирались вступать в войну!

Уже первые бои внесли сумятицу в их прежние представления. Из книги Роберта Кершоу «1941 год глазами немцев»: «Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…» (танкист группы армий «Центр»). «На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть» (танкист 12-й танковой дивизии Ганс Беккер). «В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов» (офицер 7-й танковой дивизии). Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии: «Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись».

Постепенно менялось и восприятие войны с Советским Союзом у рядовых немецких солдат. Безудержный оптимизм первых дней боев сменился осознанием того, что «что-то идет не так», безразличием и апатией. Мнение одного из немецких офицеров: «Эти огромные расстояния пугают и деморализуют солдат. Равнины, равнины, конца им нет, и не будет. Именно это и сводит с ума». А так ситуацию на Восточном фронте оценил один из немецких солдат: «Россия, отсюда приходят только дурные вести, и мы до сих пор ничего не знаем о тебе. А ты тем временем поглощаешь нас, растворяя в своих неприветливых вязких просторах».

В немецких войсках быстро вошла в обиход поговорка «лучше три французских кампании, чем одна русская». Так осенью 1941 года для обеспечения немецких фронтов требовалось ежедневно по 70 эшелонов с грузами, тогда как суточный подвоз не превышал 23 составов. Как следствие, нацистские войска испытывали дефицит боеприпасов и новой техники. В итоге неудачный блицкриг закончился 25 октября 1941 года, после чего началась война, к которой Германия не была готова.

Большие потери вермахта, отсутствие зимнего обмундирования и неподготовленность немецкой техники к боевым действиям в условиях русской зимы постепенно позволили перехватить инициативу советским войскам. За трехнедельный период с 15 ноября по 5 декабря 1941 года русские ВВС совершили 15 840 боевых вылетов, тогда как люфтваффе лишь 3500, что еще больше деморализовало противника. Ефрейтор Фриц Зигель в своем письме домой от 6 декабря писал: «Боже мой, что же эти русские задумали сделать с нами? Хорошо бы, если бы там, наверху, хотя бы прислушались к нам, иначе всем нам здесь придется подохнуть...».


Так что, считаю, надо осторожней говорить о «катастрофе 1941 года». Благодаря мужеству наших солдат на фронте и организованной работы тыла в главном этот период мы выиграли, сломав стратегические планы Гитлера и втянув Германию в войну ресурсов, которой немцы боялись еще больше, чем войны на два фронта. Кстати, любопытный факт: уже в сентябре 1941 года начальник Генерального штаба Сухопутных войск немецкой армии Франц Гальдер написал в своем дневнике: война, скорее всего, Германией будет проиграна…

Александр Акентьев
XXI век